Уральский публицист Фёдор Крашенинников распластал «выходцев из советского политического инкубатора»

18.08.2017

Издание «Компромат-Урал» продолжает следить за творчеством екатеринбургского журналиста и писателя Фёдора Крашенинникова, 1976 г.р. «Сказы» уральского самородка у одной части аудитории вызывают восторг, у другой – обвинения в антипатриотичности и продажности. Злопыхатели указывают пальцем, например, на то, сколько странных юридических лиц оформлено на «гуманитарного мыслителя» Крашенинникова. Он директор ООО «Медиа Консалтинг» (ИНН 6658120192, недавно эта екатеринбургская фирма поменяла часть сведений о себе в Федеральной налоговой службе), гендиректор челябинского ООО «Промфинанс» (ИНН 6670078765, он же соучредитель на пару со своим давним партнёром Евгением Потаповым). Другое их совместное юрлицо – екатеринбургское ООО «Интех» (ИНН 6671394700, здесь директорствует Потапов).

Вместе с Потаповыи Крашенинников также является 50%-ным учредителем зарегистрированного в Москве ООО «Роником Промо» (ИНН 7715323475, фирма находится в брошенном состоянии, сейчас числится по московскому адресу массовой регистрации, в июне 2017 года ликвидатором оформлен Максим  Сусоев, ИНН 667221380608). В ряду номинально некоммерческих активов Крашенинников проходит соучредителем СРОО «Добровольческое движение» (ИНН 6670993147), отмечают инсайдеры проекта «Компромат-Урал». Организация зарегистрирована в Екатеринбурге в 2011 году, с момента основания руководит СРОО Леонид Волков (ИНН 666006426190), ближайший соратник оппозиционера Алексея Навального.

Помимо Волкова и Крашенинникова, в участниках «Добровольческого движения» значатся Александр Андриенко (ИНН 666304929390), Лариса Бузунова (ИНН 660204081718), Алексей Кирпичников (ИНН 666203039030), Александр Помазуев (ИНН 667105497644), Константин Челюдских (ИНН 662402246450). Кроме того, ранее Крашенинников был директором ЗАО Информационно-аналитическое агентство «Регион-Информ» (ИНН 6658090678, предприятие ликвидировано налоговиками как недействующее, в связи с длительным непредоставлением отчётности).

Но в паблике Фёдор Геннадьевич обычно представляется президентом председателем правления и совладелец АНО «Институт развития и модернизации общественных связей» («ИРМОС», ИНН 6658363163), отмечают корреспонденты портала «Компромат-Урал». В соучредителях «ИРМОС» - вечные партнеры Крашенинникова: тот самый Потапов и политолог-маркетолог-фантаст Александр Предеин, наблюдатели называют его диссертацию 2009 года по интернет-маркетингу откровенной демагогией и требуют её проверки на плагиат).

Несколько месяцев назад Крашенинникова обвинили в сотрудничестве с критикуемой властью (поэтому государство не трогает его фирмы?). Одно из аффилированных с ним юрлиц получило несколько миллионов рублей от резиденции свердловского губернатора Евгения Куйвашева за «информационное обслуживание». О беспринципности Крашенинникова по данному примеру судить сложно. Это примерно так же, как журить высококлассного адвоката за то, что успевает зарабатывать на разных клиентах.

Редакция «Компромат-Урал» с уважением относится к идеям и взглядам, которые Фёдор Крашенинников высказывает публично (сам факт открытости его позиции, которая явно противоречит великодержавному и «скрепоносному» антиамериканскому мейнстриму, вызывает уважение). Сегодня мы публикуем очередной небесспорный, но интересный текст неоднозначного екатеринбургского политолога.

Ольга Смолина
«Компромат-Урал»

***

СИЛОВИКИ ПРОТИВ ХОЗЯЙСТВЕННИКОВ

Как на смену крепким хозяйственникам и беспринципным силовикам пришли трусливые подхалимы

Все представления нашей элиты о демократии родом из конца 90-х, а точнее, из 1998–1999 года, когда на фоне слабости позднего Ельцина расцвело все то, о чем Виктор Олегович Пелевин рассказал в своем эпохальном романе «Generation П».

Многим сейчас кажется, что тогда, в легендарные девяностые, была демократия и свобода, неизвестно куда пропавшие спустя несколько лет. Проблема же состоит как раз в том, что свобода и демократия тогда были весьма специфическими и воспользовались их плодами прежде всего те, кто прошел суровую позднесоветскую школу лицемерия и цинизма. Посторонних же людей очень быстро вывели из игры. В конце 90-х политика стала большим бизнесом и по этой причине оказалась недоступной для гражданских активистов и безденежных идеалистов. На плаву остались лишь беспринципные дельцы и чиновники с идеей любой ценой получить депутатскую неприкосновенность, стать мэром или губернатором. Именно эти люди, заняв ключевые посты в системе государственной власти и общественной жизни, по первому требованию сложили всю власть к ногам нового лидера и отказались от своей политической субъектности в обмен на личный успех. Именно они и сформировали тот набор представлений о сути и методах политической деятельности, которым до сих пор живет Кремль.

Как формировалась политическая элита в 90-е? Очередной разбогатевший на чем-то мутном и, может быть, даже кровавом «авторитетный бизнесмен» или чиновник (чаще всего из комсомольцев или советских начальников второго-третьего эшелона) решал, что пора бы и ему обзавестись депутатской неприкосновенностью или сделать следующий шаг по карьерной лестнице, и нанимал политтехнологов. Говорят, и сейчас есть люди, которые себя так называют, но это довольно странно в ситуации, когда единственная стратегия победы — заранее договориться с начальством. Если «наверху» утвердили итоги выборов, то дальше можно не заморачиваться и ограничиться банальной мобилизацией подневольного электората — вот и все современные технологии.

Но вернемся в девяностые. Для кампании клиента нужно было придумать какую-нибудь идею. Это сейчас все верные путинцы, все за Донбасс, спецназ и Северный Кавказ. Тогда было сложнее. Федеральная власть была малопопулярна, и на слогане «Меня поддерживает президент!» можно было только проиграть. Приходилось выкручиваться и импровизировать. Если клиент был очень богат и знатен, ему предлагался имидж «аполитичного хозяйственника» или даже «стоящего выше партийной болтовни промышленника». Для менее крупных клиентов, а также в случаях, когда на территории уже пасся один хозяйственник, предлагались другие образы. Например, если клиент в прошлом был военный или «силовик», то в ход шел умеренный державный патриотизм: «Возродим!», «Поднимем!», «За державу обидно!» и все такое прочее.

По сути каждый такой «силовик» был предателем: в 1991 году они легко сменили присягу СССР на присягу новой России и не увидели в этом особой проблемы. Люди, живущие по принципу «лишь бы деньги платили и звездочки на погоны падали», истрепали до дыр цитату из советского фильма «Офицеры»: «Есть такая работа — Родину защищать». Они превратили ее в универсальное оправдание своему цинизму: просто работа, просто бизнес, ничего личного, вчера СССР — сегодня Россия, какая разница?

Для особо циничных и беспринципных деятелей предлагался кейс «заступника сирых и убогих» — для его реализации надо было раздобыть списки самых социально неблагополучных стариков и целенаправленно обойти их с нехитрыми подачками. На этой поляне, при наличии работающей «сетки» и хорошего бюджета, можно было обыграть даже хозяйственников и промышленников и, удобряя округ тушенкой и сгущенкой, избираться раз за разом.

Старые песни о главном

После успеха «Старых песен о главном» табу на советскую ностальгию было снято и она стала той самой универсальной идеологией, которой можно было сдобрить даже самую тухлую кампанию. К 1999 году она стала едва ли не обязательным блюдом, потому что все кандидаты были примерно одинаково безыдейными циниками, а сообщить о своих взглядах на жизнь им было нечего, ибо правда бы отвратила избирателей, а врать оригинально было лень да и слишком хлопотно.

На фоне отсутствия какой-либо борьбы идей и возникла вера в могущество пресловутых политтехнологий: если в одной кампании участвует сразу несколько однотипных безыдейных нуворишей, то победить можно было, только выделившись, удивив избирателя чем-то оригинальным. Например, имитировать покушение на себя, чтоб потом рассказывать о том, как власть его боится. Поэтому когда где-то кого-то бьют или даже убивают по политическим мотивам, ветераны политических 90-х многозначительно улыбаются: это он сам себя, «для пиара», а как иначе-то? В их мире иначе действительно никогда не было.

В зависимости от ситуации, в рамках избирательных кампаний могли проводиться пикеты, митинги, поквартирные обходы и любая другая деятельность, внешне похожая на настоящую политическую борьбу, какой он она обычно представляется, — но во всех случаях участниками акций были нанятые за деньги люди. Заниматься политикой бесплатно и тем более в убыток себе или за счет добровольных пожертвований населения и опираясь на добровольцев — это был удел редких маргиналов, которые заведомо не могли ни на что претендовать. Недаром инвалиды тогдашних выборов и сейчас воротят нос от того же Навального: по их понятиям, он или дурак, или «чей-то проект», других вариантов они просто не способны придумать.

Вся публичная политика в России конца 90-х — это цинизм, возведенный в принцип, смесь вранья и денег в разных пропорциях, прикрытая набором заезженных слоганов и разыгранной нанятыми за деньги статистами имитацией столкновения идей и программ.

Рано или поздно демократия все бы расставила по своим местам, смена элит все равно должна была бы произойти: объективные демографические изменения вывели бы на орбиты власти новых людей — более искренних, более современных, более адекватных современному миру. Вывели бы, если бы естественное развитие событий не было остановлено пришедшими к власти в самом конце 90-х откровенными реваншистами, как раз из пресловутых «силовиков», о которых упоминалось выше.

Зная всю правду про себя, про то, как они сами проводили выборы, кто как побеждал на самом деле, как легко изменять присяге и чего стоят публично провозглашаемые лозунги, Путин и его команда с легким сердцем взяли курс на сворачивание демократии, поясняя его тем, что бесконтрольное попадание во власть кого попало вредит государству. По итогам 90-х было трудно спорить с тем, что качество депутатского, губернаторского и мэрского корпуса оказалось весьма невысоким. С одной стороны, там действительно было много всяких сомнительных и даже прямо криминальных персонажей. С другой стороны, там было слишком много трусливых чиновников-подхалимов, всегда готовых поддержать любую установку начальства, лишь бы лично им дали досидеть в своем кресле до пенсии, делая большие и маленькие гешефты на контролируемых бюджетах. Именно последние и стали опорой нового режима.

Никогда не доверяйте отличникам

Здесь истинный корень наших бед. И сам Владимир Путин, и его окружение, и все старшие поколения российской элиты сформировались как личности в брежневские 70-е и получили свой личный опыт демократии в те несколько ключевых лет на стыке 80-х и 90-х, когда общество пришло в движение и выборы действительно стали более-менее свободными. Тогда окно возможностей лишь приоткрылось, но хлынувшие в него люди показали, что в честной конкуренции безликие советские циники обречены на проигрыш. Этот опыт напугал «элиту», и она много лет трудилась над тем, чтоб вытеснить из политики всех искренних и идейных, а потом и вовсе остановить социальные лифты, по которым во власть могут подняться люди с другим сознанием и иной системой ценностей. К сожалению, им удалось это сделать. Поэтому нами до сих пор правят те самые люди, которые в конце 70-х изображали из себя убежденных коммунистов, в 80-е — сторонников перестройки и нового мышления, в начале 90-х — антикоммунистов и рыночников, в середине 90-х — «опытных хозяйственников», а потом — хранителей «всего хорошего, что было в СССР», но на самом деле не верящих ни во что, кроме власти и денег.

Они не верят ни в искренность, ни в убеждения, ни в волонтеров, ни в честные выборы. Они так и живут с убеждением, что на митинги люди ходят, только если их свозить на автобусах или мобилизовать по месту работы, в пикетах стоят за деньги, а политикой можно заниматься только из корыстных побуждений, потому что самим бы им в голову не пришла глупая мысль заниматься политикой ради общественного блага, жертвовать на нее личные деньги и тем более рисковать из-за убеждений. Они вообще никогда и ничем не рисковали, воспитание такое — советских премудрых пескарей, «как бы чего не вышло».

Хуже того, перенесение специфического опыта, полученного от соприкосновения с политикой в России 90-х, на весь остальной мир формирует превратную картину мироздания: везде политика такая же, нигде никто ни во что не верит, все выборы — вранье, просто у них все спрятано глубже.

Цинизм и беспринципность позднесоветской элиты общества — вот что превратило демократию в России в унылый фарс. Пока выходцы из советского политического инкубатора будут играть хоть какую-то роль в нашем обществе, мы так и будем задыхаться в миазмах их стариковского цинизма, густо приправленного их ностальгией по тем временам, когда они были молодыми и делали первые шаги по карьерной лестнице, пресмыкаясь, лицемеря и ханжествуя.

Главный же урок из всего случившегося с нами — никогда не доверять конструировать новую систему тем, кто воспитан в старой, кто не просто прошел школу государственного цинизма и лицемерия, но даже и стал в ней отличником: это самые страшные люди.

Фёдор Крашенинников
«Сноб»