«В Салехарде и не знают, что делать, мечутся… Трупы сразу увезли на «большую землю»…»

22.01.2016

В самом северном регионе УрФО - Ямало-Ненецком автономном круге – не утихает скандал по поводу трагедии в тундре под Новым Уренгоем, которая разыгралась в конце декабря 2015 года и унесла жизни двух менеджеров «Газпрома». Как сообщает корреспондент портала «Компромат-Урал», конфликт на почве распития спиртных напитков возник во время охоты между менеджерами «Газпрома» среднего уровня и ненцами-оленеводами. Несмотря на, казалось бы, вполне бытовой характер дела, силовики ЯНАО всячески замалчивают информацию об обстоятельствах преступления и ходе расследования. «Деликатность» ситуации заключается в том, что в кровавой разборке столкнулись представители двух привилегированных на Севере «каст» - газовиков и коренных малочисленных народов. Обе группы имеют особый статус, и если правоохранители допустят неосторожность перегнуть палку в отношении одной из них, это может быть чревато социальным обострением в регионе.

ТУНДРА — НЕ МЕСТО ДЛЯ ПОНТОВ

Как на самом деле погибли менеджеры «Газпрома», отправившиеся на охоту

Чем меньше официальной информации — тем больше слухов. Эту аксиому накануне Нового года проверил на себе Новый Уренгой. Город обсуждал трагедию со стрельбой, разыгравшуюся в ямальской тундре. Вначале поползли разговоры о вооруженном нападении оленеводов на газовиков, потом зашушукались о гибели двух топ-менеджеров «Газпрома», якобы расстрелянных за вторжение в родовое угодье ненцев.

Лавина слухов продолжала катиться, даже когда ООО «Газпром переработка» распространило официальное сообщение о том, что коллектив предприятия «потрясен трагической смертью» своих сотрудников: начальника установки переработки дизельного топлива 34-летнего Дениса Свистунова и начальника ремонтно-механических мастерских 35-летнего Андрея Ходакова (оба – на фото). «Нам не приятно читать в СМИ не достоверную информацию и негативные комментарии по поводу этого происшествия. Поэтому мы обращаемся к новоуренгойцам, СМИ и всем людям с просьбой не распространять не достоверную информацию, воздержаться от комментариев и дождаться официальной версии случившегося» (орфография и пунктуация по официальному тексту пресс-релиза).

Но официальной версии нет до сих пор. Руководитель пресс-службы УМВД России по Ямало-Ненецкому автономному округу майор Ирина Пимкина сообщила: «Мы задержали подозреваемого в совершении преступления. Расследованием занимаются сотрудники управления СКР по ЯНАО, все материалы переданы им». В СКР заявили, что следственным отделом по городу Тарко-Сале «возбуждено уголовное дело в отношении 22-летнего местного жителя по признакам преступления, предусмотренного п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство двух лиц)» и что в интересах следствия никакой дополнительной информации пока не будет.

Слукавили. Чтобы хоть как-то приглушить лавину слухов, руководитель отдела СКР по городу Тарко-Сале Андрей Власов был вынужден заявить прессе: в тундре произошел «бытовой конфликт между двумя группами людей» после «совместного распития спиртных напитков».

— Никакой информации о том, что это межнациональная рознь, дележ территории или еще что-то, нет, — заявил Власов. — Встретились две компании, между ними произошла ссора. Оружие имелось как у одной стороны, так и у другой. В результате двое погибло, двое пострадало, один человек задержан.

Прилетев на Ямал, я долго не мог понять причину завесы секретности, словно наброшенной на произошедшее. Почему о стрельбе в Пуровском районе все слышали, все ее обсуждают, но из обладающих хоть какой-то достоверной информацией никто не хочет говорить публично? Ни сотрудники правоохранительных органов, ни охотинспекторы, ни медики… Мое недоумение развеял сотрудник одного из муниципальных СМИ Нового Уренгоя, впрочем, попросивший не упоминать его имени.

— Газовики на Ямале — это привилегированная то ли «каста», то ли «социальная группа». В привилегированном положении здесь и ненцы — как малочисленные народы Севера, — рассказал мой собеседник. — И в истории с гибелью сотрудников «Газпром переработки» эти две «социальные группы» сошлись. Вот в Салехарде и не знают, что делать, мечутся. Если не наказать ненцев, они будут препятствовать всем, кто забредет в охотничьи угодья. Если наказать — ненецкая общественность может зароптать, что газовики совсем распоясались. Думаю, что трагедию будут заминать. Даже прощания с погибшими не провели: из морга Тарко-Сале трупы сразу увезли хоронить на «большую землю»…

Однако из показаний свидетелей и подозреваемого, ставших известными из источников, знакомых с ходом расследования, все же можно попытаться восстановить хронологию событий, приведших к гибели двух газовиков и ранениям двух оленеводов-ненцев.

Водка, дробь и темнота

В субботу 19 декабря еще до рассвета Денис Свистунов и Андрей Ходаков на снегоходах выехали из Нового Уренгоя в Пуровский район в направлении города Тарко-Сале. Вооружение — охотничьи ружья, ножи, топоры. Боеприпасы — патроны, заряженные дробью (это важная деталь!). Потребности в более мощных боеприпасах не было: охота на оленей на Ямале запрещена до 2020 года, и друзья не собирались браконьерить. У них были лицензии на отстрел куропаток, тетеревов, соболей, лис, зайцев. Еды взяли на два дня, потому что изначально планировали заночевать в охотничьем домике километрах в ста от Нового Уренгоя. Взяли и водки — полтора литра, разлитые в пластиковые бутылки.

В тех местах, куда направились Денис и Андрей, в середине декабря светать начинает около девяти утра. Но длится световой день меньше трех часов, уже в три дня на тундру опускается ночная мгла (это тоже важная подробность).

Когда, проехав больше ста километров на снегоходах, добрались до места, было еще темно. До рассвета решили обжить домик, растопить печь-буржуйку, выпить чаю. То ли на печной дым, то ли по следам к дому подъехали (на снегоходе с прицепом-санями) оленеводы ООО «Совхоз Верхне-Пуровский»: 22-летний Даниэль Пяк, его 24-летний брат Денис Пяк и 46-летний их родственник Сергей Хатанзиев. Тоже с охотничьими ружьями. И тоже с патронами, заряженными дробью. Правда, дробью крупной, рассчитанной на отстрел волков в случае нападения на оленье стадо. Позже, во время допроса, Даниэль расскажет, что они объезжали оленьи пастбища и возле одного из стойбищ наткнулись на охотников.

Ходаков и Свистунов проявили гостеприимность — пригласили гостей к столу. Пока пили чай, зашел разговор… о рыбалке. Охотники из Нового Уренгоя с интересом узнали, что недалеко от охотничьего домика есть озеро, где водится отменная рыба, и попросили ненцев показать «рыбные места» на будущее. Когда вернулись с озера, уже стемнело. Охоту решили отложить на воскресенье. Вошли в домик. На столе появилась водка. Полтора литра. Застолье переросло в конфликт. Из-за чего именно — доподлинно уже не установить. Выжившие, понятное дело, будут утверждать, что ссору спровоцировали газовики. А те уже ничего не расскажут.

Собственно, причиной конфликта могла стать даже слишком громкая речь. Ненцы убеждены, что с заходом солнца допустимо разговаривать лишь шепотом, чтобы не потревожить богиню жизни Я’Миня и бога-кочевника Илибембэртя, которые, ежели осерчают, могут наслать болезнь, а то и смерть.

Оленеводы решили вернуться на стойбище, но, когда вышли на улицу и завели снегоход, прозвучал выстрел. Вряд ли это был «огонь на поражение». Что Андрей Ходаков, занимавшийся стендовой стрельбой, что Денис Свистунов, отслуживший срочную во внутренних войсках, были неплохими стрелками, и если бы они открыли прицельный огонь, едва ли промахнулись бы. Скорей всего, это был выстрел в направлении охотников, возможно, чтобы напугать, возможно, сработала жажда «последнего слова»…

Но, напомню, на тундру уже опустилась ночь, а у охотников были патроны, заряженные дробью, облако которой даже с двадцати метров накрывает радиус в полметра, а то и больше. В результате Денис Пяк получил ранение плеча, у него раздроблена кость, Сергею Хатанзиеву дробь попала в лицо.

Даниэль Пяк залег и выстрелил в ответ. Тоже не прицельно — в направлении охотников, которых из-за ночной мглы просто не видел. Видимо, тоже хотел напугать, чтобы увезти раненых родственников. Но опять-таки — картечь, часть облака которой попала в голову Ходакову, он погиб мгновенно. Свистунов, также получивший ранение в голову, мог бы выжить, если бы ему сразу оказали медицинскую помощь, но Денис не смог вползти в домик и умер от переохлаждения.

Работающий двигатель снегохода приглушил шум падения охотников, и Даниэль Пяк расценил его как шум закрывшейся двери охотничьего домика. Парень быстро погрузил раненых братьев и привез их в стойбище. Наутро, 20 декабря, связался по рации с родственниками, которые вызвали санавиацию и вывезли раненых в больницу города Тарко-Сале.

Полиция, получив от врачей информацию о двух раненых ненцах, допросила пострадавших. 21 декабря к охотничьему домику отправилась дежурная бригада полиции и обнаружила трупы. 24 декабря суд дал санкцию на арест подозреваемого Даниэля Пяка.

Первоначально следствие рассматривало такую версию: оленеводы инициировали перестрелку, чтобы скрыть хладнокровное убийство газовиков. Но характер ранений и прочие объективные данные говорили о том, что выстрел действительно был произведен с расстояния около двадцати метров. К тому же, если бы оленеводы точно знали, что газовики мертвы, они, скорее всего, попытались бы спрятать трупы и уничтожить улики, по которым можно было бы установить, что погибшие и их убийцы вообще были в охотничьем домике. Да и первый выстрел, по всей видимости, действительно был сделан газовиками. Потому что характер ранений Ходакова и Свистунова показывает: с такими травмами они уже не могли бы поднять ружья.

Жертвы статуса

Охота, рыбалка, выезд на природу не только на Ямале, но и по всей России стали статусными вещами, характеризующими успешность человека, высоту, на которую ему удалось подняться и с которой он может позволить пренебрежительно посматривать на тех, кто остался ниже. Кто-то, как в Краснодарском крае, отправляется в выходные отстреливать почти домашних, разучившихся бояться людей зайцев, живущих в частных садах. Кто-то, как прокурор ЯНАО, может позволить себе вылететь на вертолете в Красноярский край, в заповедник.

А Денис Свистунов и Андрей Ходаков отправились на охоту за сто километров от Нового Уренгоя. Хотя, как мне рассказали местные охотинспектора, в десяти километрах от города заканчивается «зеленая зона» и уже можно охотиться — что на куропаток с тетеревами, что на зайцев с лисами. Но Денис и Андрей не были рядовыми газпромовцами. Они были «руководителями среднего звена», то есть вряд ли могли позволить себе лишь такую охоту, что и обычные работяги. Непрестижно. А статусно — уехать подальше, на собственном снегоходе, обязательно с ночевкой… Но, как выяснилось, не все этот статус воспринимают как должное. Очень жаль, что закончилось все именно так.

Ирек Муртазин
«Новая газета»