«Озарение» Белоглазова. Скандально известный профессор после увольнения объявил, что он «горячий сторонник Навального» и давно против Путина

27.08.2021

25 августа 2021 года в Екатеринбурге начался судебный процесс по иску заслуженного деятеля искусств, преподавателя фортепиано Сергея Белоглазова к руководителю Уральского музыкального колледжа Эльвире Архангельской по поводу замечания, вынесенного ему как раз накануне пятидесятилетия творческой карьеры. Суд он надеется выиграть, но не уверен, что это поможет сохранить работу – по политическим взглядам Белоглазов не сходится с руководством.

«Я уволен отовсюду. Я, заслуженный деятель искусств РФ, профессор, проработавший 47 лет в Уральской консерватории им. М. П. Мусоргского и 34 года в Уральском музыкальном колледже, выпустивший 110 специалистов, закончивший Московскую консерваторию им. П.И. Чайковского, и мне нет места в России, где я родился. И всё это из-за моих политических взглядов, не приемлющих бандитскую власть и Путина на посту президента», – написал Сергей Белоглазов у себя в фейсбуке.

Он родился в 1947 году. Его отец, Григорий Никандрович Белоглазов, был известным советским композитором. 1 августа 2021 года Сергей Григорьевич отметил 50 лет с начала творческой карьеры, 47 из которых он проработал в Уральской государственной консерватории имени Мусоргского (УГК). Последние три года основным местом его работы оставалась Уральская специальная музыкальная школа (УрСМШ) при той же консерватории, где он, будучи ненавистником путинского режима, в 2017 году, тем не менее, получил губернаторскую премию "За педагогическое мастерство" от главы Свердловской области Евгения Куйвашева. Накануне пятидесятилетия творческой карьеры профессора уволили.

Сергей Белоглазов рассказал корреспонденту «Радио Свобода», что в случившемся с ним значительную роль сыграла его позиция по Крыму и войне с Украиной – в 2014 году он принимал участие в прошедшем в Екатеринбурге "Марше мира".

– Я беспокоился за будущее своих внуков, – объясняет профессор. – Я понял, что мы плывем обратно в тоталитарное государство. Я не одобряю политику Путина, ни внешнюю, ни внутреннюю. В 2011 году случилась рокировка, я понял, что это – латиноамериканский вариант, когда два лидера до бесконечности сменяют друг друга на посту руководителя государства. Я считаю, что некая бизнес-корпорация под названием "Кооператив Озеро" узурпировала власть. Вначале, между прочим, я Путина поддерживал, потому что его выбрал Ельцин, которому я очень доверял. Не то чтобы Ельцин мне сильно нравился, просто он был единственной альтернативой власти коммунистов. Когда под него переделали Конституцию, меня это сильно насторожило.

– Чем вам не угодил президент Путин?

– Мне он не нравится, даже чисто по-человечески. Он человек неинтеллигентный, невоспитанный, многие его шуточки – из бандитского лексикона, разве нет? Не устраивает его культурный уровень и то, что я про него узнал из многочисленных журналистских расследований.

– Когда начались события в Украине в 2014 году, вы сразу поняли, на чьей вы стороне?

– Я это понял намного раньше. Я тогда на митинге познакомился со многими оппозиционно настроенными людьми. У меня в фейсбуке были фотографии с этого митинга, где я стою с украинскими флагами. Я предполагаю, что ректору консерватории Валерию Шкарупе сразу донесли, что я замечен в этом мероприятии. Потом начались гонения на музыканта Андрея Макаревича из-за его позиции по Крыму, и я посвятил ему концерт, который мы вместе с коллегой Алексеем Букреевым сыграли в концертном зале консерватории на двух фортепиано. Параллельно я участвовал в ежемесячной акции в защиту политзаключенных "Стратегия-6", которая регулярно проводится в Екатеринбурге по сей день.

– Зимой 2016 года вы выступали свидетелем защиты по делу Екатерины Вологжениновой, которую судили по статье 282 УК РФ ("Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства") за проукраинские репосты в социальной сети "Вконтакте (приговорили к 320 часам обязательных работ). Почему вы за нее вступились, вы же понимали, что у вас могут быть неприятности на работе?

– Меня возмутило, что ее привлекают к уголовному наказанию по 282-й статье за стихотворение неизвестного автора "Мой дед в сорок пятом дошёл до Берлина". Стихотворение проникнуто горечью по поводу того, что пропагандисты разжигают вражду между украинцами и русскими. Я встречал это стихотворение в интернете раньше, мне это произведение понравилось. Основная мысль – что нельзя называть фашистами украинцев только за то, что они вышли на майдан против коррумпированного правителя. У меня даже возникла идея написать музыку на эти слова. Я считаю, за экстремизм и разжигание ненависти и вражды по этой статье надо было привлекать в первую очередь руководство российских телеканалов, а не мать-одиночку.

– А за что вы не любите коммунистов и советскую власть?

– Да кто ее вообще любил-то? Многие держали фигу в кармане. А у меня, наверное, это в крови. Я не был даже комсомольцем, сознательно туда не вступал, это какое-то чудо, что мне при этом удалось в 1966 году поступить в Московскую консерваторию. Мой дядя Лева воевал, попал в немецкий концлагерь, а потом и в советский ГУЛАГ. Мой дед по материнской линии, Петр Карпович Рожко, был царский офицер. После революции ушел с Колчаком. Колчак ему присвоил чин полковника. На Дальнем Востоке Петра Карповича захватили в плен красноармейцы и хотели расстрелять. Но при нем была его беременная жена – моя бабушка Екатерина Александровна, которая потом меня воспитывала. Она везде с ним ездила, даже в Румынию с ним ходила во время первой мировой. Я ее спрашивал: "Бабушка, что ты делала в военных походах?" Она говорила: "Из-под пушек гоняла лягушек!" Когда деда схватили, она умолила комиссара отпустить его. Комиссар их пожалел. Тогда она взяла у деда все его ценные вещи – ордена и шашку с бриллиантами, и вместе с обмундированием выбросила в Ангару. И они тайком приехали на Урал. Во время войны дедушка пережил газовую атаку и был отравлен ипритом, он умер в 1929 году. Бабушка потом говорила: "Какое счастье для нас для всех, что он не дожил до 1937 года. Мы бы все оказались на Колыме". Конечно, коммунистов в нашей семье не жаловали. Бабушка предупреждала: "Смотри, не болтай! Увезут тебя, куда Макар телят не гонял". Она у меня была на четверть француженка, образование получала в Сорбонне, в Париже. А мама про вступивших в партию всегда говорила: "Еще один продался".

– Проявляли ли к вам интерес в советское время сотрудники "компетентных органов"?

– Меня в 1975 году, когда я уже работал в консерватории, пытались завербовать сотрудники КГБ, чтобы я доносил на своих коллег. Даже в семидесятые годы некоторые педагоги уезжали от нас за границу, я думаю, сотрудники КГБ с моей помощью надеялись это предотвратить. Мне сулили гастроли, победы на конкурсах. Я сразу отказался. В то время на экранах шел сериал "17 мгновений весны". Я сказал, что Штирлица из меня не получится, я человек слишком нервный. В общем, отбрехался. Это был как раз момент, когда из России изгоняли Ростроповича и Солженицына, я уже тогда очень плохо относился к КГБ. В то время я еще никак не проявлял своих взглядов, да и никто не проявлял – это было еще до эпохи гласности.

– В какой момент вы перестали поддерживать Путина?

– После разгона НТВ и преследования Ходорковского мне с Путиным все стало понятно. Где-то, наверное, в 2003 году у нас стали на стенах писать "Свободу Ходорковскому!" В 2010 году меня практически просто так избил милиционер, которого я случайно встретил поздно вечером, возвращаясь из магазина с рюкзаком продуктов. Видимо, я ему показался подозрительным. Вся рожа у меня была в крови, жаль, я тогда не сфотографировался. Меня самого чуть не обвинили в нападении. Милиционера этого потом практически оправдали, так что я на себе испытал, что такое полицейское государство.

– В 2016 году вы якобы хотели посвятить свой очередной концерт памяти убитого годом ранее Бориса Немцова. Почему не получилось?

– Ректор Валерий Шкарупа мне сказал: "Я запрещаю вам посвящать концерт Борису Немцову в стенах консерватории". Он же отчитал меня и за участие в оппозиционных митингах и спросил, вроде как в шутку, написал ли я свою ораторию или кантату на те самые стихи.

– Как отражались ваши политические взгляды на вашей зарплате?

– Начиная с 2014 года моя учебная нагрузка в Консерватории планомерно снижалась, хотя в 2015 году я благополучно прошёл конкурс на должность профессора и рассчитывал, что могу спокойно работать ещё пять лет. Уже после того, как я подписал трудовой договор, мне ручкой приписали долю ставки в конце. Со мной размер этой доли никто никогда не согласовывал. Постепенно доля становилась все ниже и ниже. Председателем профсоюза я стал для того, чтобы защищаться. Мои соратники по профсоюзному движению думают, что меня дискриминировать начали только тогда, когда я создал в УГК профсоюзную ячейку. На самом деле дискриминация началась после моего участия в митингах.

Ректор Шкарупа практиковал воспитательные беседы со студентами, которых приглашал к себе в кабинет и убедительно рекомендовал переходить от меня к другим преподавателям. Педагоги, конечно, побаивались ректора, но самые бесправные у нас всё-таки были студенты. На тот момент многим преподавателям консерватории пришлось перейти на доли ставки, но больше всех пострадали сотрудники кафедры "Специального фортепиано". В 2010 году мы все радовались, что ректором выбрали пианиста Валерия Шкарупу. Проректором при нем был Григорий Резников, тоже наш коллега. Однако постепенно они забрали себе львиную часть всех нагрузок на кафедре. Раньше я всегда получал надбавки от ректора за высокий профессионализм. Но к 2017 году у меня осталось примерно 0,1 ставки, я получал около полутора тысяч рублей в месяц, будучи профессором! Я посчитал, сколько теперь стоил мой час: всего 200 рублей.

В 2017 году на собрании трудового коллектива по переизбранию Шкарупы ректором я вышел на сцену и заявил, что у меня недопустимо низкая учебная нагрузка и оплата труда. На информационном стенде висело поздравление мне с получением губернаторской премии, тем не менее, Резников и Шкарупа заявили, что я слабый педагог, потому, якобы, что от меня уходят студенты. После этого эпизода объявление о губернаторской премии со стенда сняли. Я выставил свою платёжку в фейсбук, где ее увидела сопредседатель профсоюза "Университетская солидарность" ("УниСол") Ванда Тиллес. Она перепостила ее в группу "Проблемы образования и науки", где было около пяти тысяч участников. Мне стали все писать, что такой зарплаты не бывает, я или что-то путаю, или говорю неправду. Тогда и родилась идея создания в УГК первичной ячейки профсоюза "УниСол". Это было начало 2018 года.

Летом 2018 года мою должность сократили. В 2020 году я подал заявление о трудоустройстве на другую должность, но мне отказали – под предлогом отсутствия подходящей ставки. На самом деле ставка была, но её по совместительству поделили между собой ректор Валерий Шкарупа и проректор Григорий Резников. На этот счет у нас даже есть представление Свердловской областной прокуратуры. Тогда я при поддержке только что созданной профсоюзной ячейки обратился в суд. У нас тогда еще не было опыта, поэтому мы проиграли во всех инстанциях.

– После этого вы продолжили заниматься профсоюзной деятельностью?

– Да, в общей сложности мы выиграли не меньше 11 судебных исков и неплохие суммы денег для моих коллег и соратников. Профсоюз им существенно помог, только мне – все мимо кассы. Я рад за своих коллег и не жалею, что создал эту ячейку. А что касается меня, то мое дело уже ушло в ЕСПЧ. Весной 2021 года мы написали открытое письмо президенту с требованием уволить Шкарупу с поста ректора из-за многочисленных нарушений трудовых прав работников, доказанных нами в судах. А теперь мне дали понять, что контракт на новый учебный год со мной УрСМШ заключать не будет.

– Как вы считаете, почему отбор сотрудников в консерваторию происходит не по принципу профессионализма, а по принципу лояльности?

– Ну, по-моему, это просто мечта любого начальства!

– На выборы пойдёте?

– Скорее да.

– А за кого будете голосовать?

– Пока не знаю. Может быть, испорчу бюллетень, а может, и воспользуюсь подсказкой "Умного голосования". Сейчас проголосую хоть за коммуниста. Мы все боялись коммунистов тогда, когда они хотели Ельцина свалить. Сейчас уже власть им не светит, коммуниста президентом ни за что не выберут. Сейчас важно поменять Путина. Хоть на Жириновского, но его надо поменять (шучу).

Нам надо многое менять в нашем основном законе (Конституции). Не должно быть таких больших полномочий у президента, не должно быть передачи власти по указке. Никогда. Честная конкуренция должна быть. Я думаю, после смерти Путина все сразу начнут говорить правду о его ошибках, мягко говоря, об его преступлениях у власти. Но сам он не уйдет, ни за что.

– А кто для вас герой нашего времени? Борис Немцов? Алексей Навальный?

– Я горячий сторонник и Немцова, и Навального, но мои кумиры скорее Сахаров и Солженицын. Это мое поколение, они очень образованные и интеллигентные люди. Нужно, чтобы Алексей Анатольевич в случае прихода к власти организовал Учредительное собрание. Нужна десталинизация и люстрация.

– Что будете делать на пенсии? Интересует ли вас политика или общественная деятельность?

– Мне уже 74 года, и у меня нет такого темперамента, чтобы заниматься общественной деятельностью. В этом году при поддержке профсоюза мы собираемся в Москве организовать концерт моих лучших учеников к пятидесятилетию моей творческой карьеры. Хотели это сделать в августе, но вмешалась пандемия. Теперь уже, наверное, в октябре, - цитирует профессора сайт «Радио Свобода» в публикации «"Уволен отовсюду". Профессор лишён работы за политические взгляды».

Обзор Ольги Смолиной
«Компромат-Урал»

Контекст:

Профессор Сергей Белоглазов: ректор Уральской консерватории Валерий Шкарупа игнорирует законы благодаря «соглашательству» судей и силовиков

«Шкаррупция» в государственной консерватории и борьба с профсоюзом. Открытое письмо профессора в редакцию «Компромат-Урал»

Финансовая скорлупа Валерия Шкарупы. Назначенного Москвой ректора Уральской консерватории принуждают к антикоррупционной транспарентности